Лекция №1

В 80 г. до н.э. римский полководец Сулла берет штурмом г. Афины во время войны с Митридатом. Римляне бросились грабить город. Среди трофеев оказалась библиотека, а в ней – труды Аристотеля. Аристотель оставил их своему лучшему ученику – Теофрасту. Наследники Теофраста отвезли труды Аристотеля в Малую Азию. Там, в городе Пергаме изготовлялся пергамент – кожа, на которой писались книги. Царь Пергама повелел свезти все частные книги, а тогда книги имели большую ценность, в центральную библиотеку. Наследники Теофраста, не желая, чтобы труды Аристотеля попали в руки царя Пергама, упрятали книги в подвал (не самое лучшее место для хранения) и они там пролежали более 150 лет.

Такие уже подпорченные книги попали в руки Андроника Родосского, который решил издать эти произведения Аристотеля в Риме. Встала проблема – как озаглавить те 14 книг, которые сам Аристотель оставил без названия? Эти книги имели достаточно разнородный характер, там был и философский словарь и учение о форме материи и критика философии Платона. 6 книг Аристотель озаглавил термином "Физика", поскольку они были посвящены исследованию вопросов о природе. Андроник назвал оставшиеся 14 книг "метафизика", т. е. дословно: то, что идет после физики. Эти книги были изданы А.Родосским под названием "Метафизика".

Постепенно термин "Метафизика" приобрел определенное содержание, уже не зависящее от того случайного факта, что эти книги, не поместившиеся в "Физику". Он стал обозначать основное содержание этих книг. А это – то, что сам Аристотель называл "первой философией" или учением об основных предпосылках всякого познания. Эти предпосылки выходили за рамки непосредственно наблюдаемого. Они включали в себя и учение о вне и доопытном знании.

Содержание "Метафизики" было очень сложным, и в Римской империи эта книга не пользовалась успехом и была вновь утрачена. В раннее средневековье были известны лишь два логических трактата – "Категории" и "Об истолковании". На эти книги писали комментарии (например, комментарии Порфирия), потом писали комментарии на комментарии. А "Метафизика" была не известна.

Снова война. Крестоносцы в 1204 г. берут штурмом Константинополь –столицу Византии и подвергают город жуткому разгрому. Тянули все, что можно было тащить. И книги – тоже, которые ценились невероятно высоко. Так "Метафизика" и другие книги Аристотеля попали в Западную Европу.

А там христианские теологи опирались в основном на Платона. И когда появилась "Метафизика", то, ознакомившись с ней, церковники выступили против! В 1209 г. некий современник писал следующее: "В те дни читали в Париже некие книжки, составленные, как говорили, Аристотелем, излагавшие метафизику, недавно занесены из Константинополя и переведенные с греческого на латинский язык. Поскольку они не только подали хитроумными идеями повод новой упомянутой ереси, но и могли возбудить новые, еще не появившиеся, все они были присуждены к сожжению, и на том же соборе (Парижский собор 1209 г.) было поставлено, чтобы впредь никто не осмеливался под страхом отлучения их переписывать, читать или каким-либо образом хранить. (Цит. по О.В.Трахтенберг. Очерки по истории западноевропейской средневековой философии. М., Госполитиздат, 1957, с. 95).

Шло время. Отношение к Аристотелю изменилось. Огромная заслуга в этом принадлежит Фоме Аквинскому. Именно Ф.Аквинский поставил сочинения Аристотеля на службу христианской теологии. Действительно, "Метафизика" Аристотеля давала такую возможность. Возьмем, например, учение Аристотеля о первом двигателе. Все, что движется, чем-то движется. Телегу движет лошадь. Лошадь тоже движима и т. д. А в конце концов мы находим источник движения в мире в целом. Аристотель приходит к идее 1-го двигателя, который, будучи неподвижным, движет все. Это – Бог.

Ф.Аквинский отождествил Аристотелевского Перводвигателя – Бога с христианским Богом. У Ф.Аквинского было 5 доказательств бытия Бога и все они опираются на "Метафизику" Аристотеля. "Метафизика" стала предметом изучения не только в христианском, но и в мусульманском мире. Рыцари ехали воевать с мусульманами. Христианские философы проявляли интерес к тому, как трактовали Аристотеля мусульманские философы. То, как истолковывали сочинения Аристотеля два великих арабских мыслителя, оказало большое влияние на Европу. Это: Авиценна или Ибн-Сина (980-1037) – философ, логик, ученый и врач. Жил в г. Бухаре (до сих пор спорят – был он таджик или узбек).

Аверроэс или Ибн-Рушд (1126-1198) – арабский философ и ученый.

В 16-17 вв. появились философы, протестующие против схоластики, они же выступили против "Метафизики". Наиболее известен французский философ Пьер де ля Раме (лат. Рамус). Он выпустил тезисы с резкими нападками на Аристотеля: "Все, написанное Аристотелем, ложно". Впоследствии он был вынужден признать роль Аристотеля в области логики. Погиб в Варфоломеевскую ночь, его убили католики.

Многие деятели науки и философии выступили против Аристотеля, шла борьба. Ф.Бэкон (1561-1626) выступил против логических работ Аристотеля, озаглавленных "Органон", и написал "Новый органон".

Другие философы сохраняли свой пиетет по отношению к "Метафизике". Р.Декарт писал переводчику своего труда о том, что дерево познания имеет корня – это метафизика, ствол – физика, а ветви – это все прочие науки.

Г.Лейбниц в работе "Начало природы и благодати, основанное на разуме" (т.1, с. 408) писал: "До сих пор я говорил как физик; теперь нам следует подняться на высоту метафизики". Лейбниц дает пример метафизического принципа: "Ничто не делается без достаточного основания". Принцип метафизики – это выход за рамки физики. "Почему существует нечто, а не ничто?" Ведь ничто – проще, чем нечто! Ответ Лейбница: все заключается в благодати, присущей Богу. Бог – добр и создал нечто.

И.Кант (1724-1804) так же, как и Лейбниц, рассматривал метафизическое истолкование тех или иных вопросов как более высокое, чем неметафизическое. Так, в "Критике чистого разума" он пишет: "Я называю истолкование метафизическим, если оно содержит то, что понятия показывают нам как данные а priori". (Соч. – Т. З. – М., 1964. – С. 130). "Возьмем пространство. Это не эмпирическое понятие. Необходимо априорное понятие о пространстве. Только с этим представлением связано что-то достоверное". Время имеет одно измерение – это утверждение получено из опыта, однако опыт не имеет аподиктической (основанной на логической необходимости) достоверности. Такая достоверность может быть получена лишь на метафизическом уровне, до опыта, априорно.

В другой своей работе "Грезы духовидца, поясненные грезами метафизика" И.Кант выявляет двоякую пользу метафизики: "Метафизика, в которую я волей судеб влюблен, хотя она лишь редко высказывает мне свое благоволение, приносит двоякого рода пользу. Первая заключается в решении задач, которые ставит любознательный человек, когда он разумом пытается выведать у вещей их тайные свойства... Вторая польза от метафизики более соответствует природе человеческого ума и заключается в следующем: она следит за тем, исходит ли задача из того, что доступно знанию, и каково отношение данного вопроса к приобретенным опытом понятиям, на которых всегда должны быть основаны все наши суждения. В этом смысле метафизика есть наука о границах человеческого разума". (Соч. – Т. 2. – М., 1964. – С. 348-349).

Здесь метафизика признается наукой. Но Кант далеко не всегда так думает. Обычно у него это лишь возможность науки. Она может стать наукой. Кант пишет сочинение под названием "Пролегомены ко всякой будущей метафизике, могущей возникнуть в качестве науки".

Математика, теоретическая физика – уже науки, они стали науками, потому что имеют доопытный характер.

В общем и целом до Канта и после него термин "метафизика" понимали в смысле "метафизики" Аристотеля как учение о внечувственном внеопытном знании. Образцом служили сочинения Аристотеля. Положение изменил Г.Гегель. У него термин "метафизика" стал одиозным.

Гегель в "Малой логике" (соч., Т. 1, С. 65) писал как о наивном подходе, в котором рассматривается отношение мысли к объективному миру, основанный на принципе "как нам кажется, так и есть". Философия такого рода есть прежняя метафизика. Метафизика есть чисто рассудочное воззрение на предмет, который постигается только разумом. Гегель использует различаемую Кантом и другими философами деятельность рассудка и разума. Рассудочная деятельность охватывается содержанием формальной логики, а разум выводит за границы формальной логики.

Гегель критикует средневековую схоластическую и кантианскую логику. Гегель признавал значение формальной логики лишь на низшей ступени мыслительной деятельности. Однако мышление, по Гегелю, это не только оперирование "чистыми абстракциями". В формальной логике мышление оценивается со стороны опыта, его правила и законы выведены из опыта. Все это составляет содержание логики, основанной Аристотелем. Гегель противопоставляет логике Аристотеля свою диалектическую логику.

Формальная логика изучает, по Гегелю, приемы "конечного мышления", здесь главную роль играет рассудочная деятельность. Разумное мышление в отличие от рассудочного мышления, которое оперирует конечными определениями, обладает качеством бесконечности.

Гегель отождествлял формальную логику с метафизикой, понимая её в отрицательном, негативном смысле. Действие законов формальной логики, по Гегелю, проявляется только на додиалектической стадии мышления. Гегель отдает должное и формальной логике: "Интересна эта наука тем, что в ней мы знакомимся с приемами конечного мышления, и эта наука правильна, если она соответствует своему предполагаемому предмету. Изучение этой формальной логики, без сомнения, приносит известную пользу: это изучение, как принято говорить, изощряет ум. Мы научаемся концентрировать мысль, приучаемся абстрагировать, между тем как в обычном сознании мы имеем дело с чувственными представлениями, перекрещивающимися и перепутывающимися друг с другом. Знакомство с формами конечного мышления могут служить средством для подготовки к эмпирическим наукам. (Гегель. Энциклопедия философских наук, соч., т. 1, с. 47. М., 1929).

Метафизика, как формальная логика, имеет дело с конечными предметами и, по Гегелю, более пуста, чем диалектика и диалектическая логика, которая имеет дело с содержательным мышлением.

Думать метафизически или формально-логически – это значит в рассуждениях навешивать предикаты на объекты: "Бог обладает истинным бытием", "Душа – проста", "Мир конечен". Метафизика считает предмет готовым, законченным, остановившимся. Термин "метафизика", в отличие от древнегреческого понимания, Гегель наполняет новым смыслом – это догматизм. Догматизм метафизики и формальной логики проявляется в том, что принимается принцип "или – или". Мир конечен или бесконечен. Душа сложна или проста. Тем не менее, истинное знание содержит совместно то, что метафизика разделяет.

Гегель выступает против формально-логического закона исключенного третьего и принцип "или-или" заменяет на "и". Душа сложна и проста. Мир конечен и бесконечен в одно и тоже время. Гегель исходит из принципа целостности и принципа изменения всех вещей. Душа меняется и речь идет о соединении в целое этих характеристик души. В "Энциклопедии философских наук" Гегель так писал о законе исключенного третьего: "согласно этому закону должно быть либо +А либо -А; но этим уже положено третье –

А, которое не есть ин + ни - и которое в то же самое время получается и как +А и как -А". (Гегель. Там же, с. 203). Это положение Гегеля является принципиальным в его диалектической логике как высшей по сравнению с формальной логикой как низшей.

Удар Гегеля направлен против метафизики: "Эта метафизика сделалась догматизмом, потому, что она, согласно природе конечных определений, должна была принимать, что из двух противоположных утверждений... одно должно быть истинным, а другое – ложным." (Гегель. Энциклопедия философских наук. Соч., т. 1, с. 69).

Гегель предложил особую логику, так называемую, диалектическую логику, в которой постулируется наличие противоречий в самих предметах окружающего нас мира. Естественно поэтому, что эти противоречия должны быть также и в мышлении. Тем самым отвергается формальная логика, в которой утверждается, что нельзя в одно и то же время что-либо отрицать и утверждать. Уже Аристотель писал: "...невозможно, чтобы одно и то же в одно и то же время было и не было присуще одному и тому же в одном и том же отношении (и все другое, что мы могли бы еще уточнить, пусть будет уточнено во избежание словесных затруднений) – это, конечно, самое достоверное из всех начал". (Метафизика, 4, 3, 1005 в 20-23). И вот это-то "самое достоверное из всех начал" берется опровергнуть Гегель и примкнувшие к нему классики марксизма и их многочисленные последователи – сторонники "диалектической логики".

Однако, на протяжении более чем столетия им не удалось привести ни одного сколько-нибудь убедительного примера наличия противоречий в аристотелевском смысле этого слова в самой действительности. Душа сложна не в том отношении, в каком она сложна. Мир конечен не в том же смысле этого слова, в каком он бесконечен.

Особое внимание в плане обоснования "диалектической логики" Гегель уделяет парадоксу древнегреческого философа Зенона Элейского "Летящая стрела". В чувственном мире стрелы летают, парадокс возникает тогда, когда мы пытаемся рационально объяснить это движение. Стрела, рассуждает Зенон, находится в каждой точке своей траектории. Что значит "находиться" в данной точке? Быть там. И так во всех точках. А это значит, стрела покоится во всех точках траектории своего движения, следовательно, сумма покоя и есть видимое чувственное движение стрелы!? Понять полет стрелы – это значит ответить на вопрос "Как стрела переходит от точки к точке?"

Говорят, что в пылу громкой полемики Зенону Элейскому откусили кусочек уха! Гегель предлагает следующий путь решения этого парадокса: в каждый данный момент времени тело находится в данном "месте" и вместе с тем в другом "месте", если оно движется.

С точки зрения элеатов, если в движении есть противоречие, то движения нет. Элеаты не допускают существование противоречия в мире и поэтому отрицают движение.

Гегель признает реальное существование противоречия в формально-логическом смысле: стрела в каждый данный момент находится и не находится в данном месте. Но поскольку противоречия существуют, существует и движение, которое есть противоречие.

На самом деле решение парадокса Гегелем кажущееся, оно связано с неопределенностью понятия "данного места". Если это место больше стрелы, то стрела либо целиком находится в данном месте, либо частично, либо совсем не находится на нем. Если же место меньше стрелы, то первый случай исключается. Если же место стягивается в точку, то стрела не может вообще находится в нем, ни полностью, ни частично. Во всех этих случаях противоречия нет и потому движение существует. Зенон просто ошибся, усмотрев в движении противоречие. Вместе с ним ошибся и Гегель, считая, что апория Зенона может служить аргументом в пользу его диалектической логики.

В приведенных примерах речь шла о неудачных попытках опровержения принципов формальной логики как основы метафизики. Но если бы эти попытки отображали реальность, они действительно опровергли бы и формальную логику и метафизику. Однако, в подавляющем большинстве случаев выявленное противоречие в рамках "диалектической логики" никакого отношения к формальной логике вообще не имело. Так, В.И.Ленин пишет: "Раздвоение единого и познание противоречивых частей его есть суть (одна из "сущностей", одна из основных, если не основная, особенностей или черт) диалектики. Так именно ставит вопрос и Гегель." (К вопросу о диалектике, ПСС, Т. 29, с. 316).

Далее приводятся примеры "противоречий":

"В математике + и -. Дифференциал и интеграл.

- механике - действие и противодействие.

- физике - положительное и отрицательное электричество.

- химии - соединение и диссоциация атомов.

общественной науке - классовая борьба".

Совершенно очевидно, что все эти противоречия являются противоречиями "в разных отношениях" и не в одном объекте между разными объектами. Наличие в природе таких противоречий никак законы формальной логики не опровергает. А значит противопоставление диалектики и формальной логики (а вместе с тем и метафизики) лишено смысла. И тем не менее этому противопоставлению было продано такое значение, что сама метафизика стала определяться через него: метафизика это то, что противоположно диалектике. Диалектики, начиная с Ф.Энгельса, противопоставляли материалистически интерпретированные гегелевские законы развития (закон перехода количественных изменений в качественные и обратно, закон единства и борьбы противоположностей и закон отрицания отрицания) метафизически понимаемому развитию. То же и с принципами диалектики – принцип всеобщей связи явлений и принципом всеобщего развития. Метафизики – отрицают, – и связи и развитие – все это было началом упрощенного понимания метафизики, ее вульгаризации.

Где можно было найти таких метафизиков в мире, которые бы отрицали связи и развитие? Получалась выдуманная схема, которая навязывалась истории философии. Ф.Энгельс отличал французский материализм 18 в. от гегелевской философии как метафизической, т. е. навязывал ему упрощенное понимание изменения как отрицание развития. Материализм метафизический должен отрицать развитие. По-видимому, Энгельс не очень внимательно читал сочинения французских материалистов, поскольку у них постоянно идет речь о развитии (особенно у Дидро). Философы, работающие в области истории философии, выискивали, выдергивали цитаты, которыми можно было бы подтвердить мысль Энгельса.

Сталин в работе "Краткий курс истории ВКПб" в главе "О диалектическом и историческом материализме" прямо писал: "В противоположность метафизике диалектика рассматривает природу не как случайное скопление предметов, явлений, оторванных друг от друга, изолированных друг от друга и не зависимых друг от друга, – а как связное, единое целое, где предметы, явления органически связаны друг с другом, зависят друг от друга и обуславливают друг друга" (Вопросы ленинизма, Госполитиздат, М., 1952, с. 575).

Выходит, что метафизика, в противоположность диалектике должна рассматривать природу как случайное скопление предметов, оторванных друг от друга. Вопрос в том, где можно найти таких метафизиков. На базе так понимаемой метафизики была бы невозможна никакая наука, поскольку она только то и делает, что устанавливает связь между явлениями. И у студентов и не только у них складывалось впечатление о метафизике как о сверхглупости. В заключение этого раздела отметим, что борьба "диалектиков" против формальной логики в Советское время вызывала протест. В защиту формальной логики выступили такие философы как В.Ф.Асмус, К.Бакрадзе, А.С.Ахманов, П.С.Попов, А.А.Зиновьев. Отметим также, что законы гегелевской диалектики могут претендовать на научность, если будут рационально поняты. Неправомерно лишь придание им логического значения.

С диалектикой был связан первый вариант наскока на метафизику, связанный с изменением смысла самого термина "метафизика". То, что философы-марксисты называли критикой метафизики, было не совсем критикой метафизики, поскольку здесь, по сути, была борьба с ветряными мельницами.

Второй вариант метафизики был связан с позитивизмом. Здесь была на самом деле критика метафизики, которая сохранила свое значение вплоть до последнего времени. Французский философ О.Конт (1798-1857) выступил против религии и ее основы – метафизики. Религии и метафизике Конт противопоставил науку. Ни наука, ни философия, по Конту, не могут и не должны ставить вопросы о причине явлений, не должны интересоваться вопросом "почему?", а отвечать только на вопрос "как?". Наука исходит из опыта и только опыта, из чувственных данных. Опыт должен быть освобожден от всего "неопытного", т. е. от метафизики. Контом была намечена программа очищения опыта от чуждого опыту "неопытного" элемента, наука должна не объяснять, а описывать опытные данные. Наука, по Конту, познает не сущности, а только феномены.

О.Конт всю интеллектуальную историю людей разделяет на три стадии: 1) теологическая стадия – все явления объясняются с использованием религиозных представлений; 2) метафизическая стадия – религиозное объяснение с привлечением сверхъестественного заменяется метафизическими сущностями –причинами, силами и т. д.; 3) позитивная или научная стадия – здесь научное объяснение природных и социальных явлений О.Конт не отбрасывает философию целиком, он только борется с метафизикой, философия необходима для синтеза положительных данных, полученных науками.

Д.С.Милль (1806-1873) – английский философ-позитивист, экономист и логик (по свидетельству современника – одно из "популярнейших имен нашего столетия"), был последователем английских философов Д.Беркли, Д.Юма и О.Конта. Милль отрицал возможность познания сущности явлений – все знание имеет своим источником опыт, возражал априористам. Человеку доступно познание только явлений, воспринимаемых в ощущениях, вне которых никаких вещей не существует. Милль согласен с концепцией О.Конта, что никаких вне-опытных сущностей не существует. Трактовка философской категории материи Миллем проведена в антиметафизическом, позитивистском духе: материя есть лишь постоянная возможность ощущений, а сознание – возможность их переживания.

Д.Милля высоко ценили современники, но иного мнения придерживался Маркс, который писал в "Капитале", что Миллю "столь же свойственны плоские противоречия, сколь чуждо гегелевское "противоречие", источник всякой диалектики" (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. - Т. 23. - С. 610).

Милль известен как критик силлогистики, основатель индуктивного направления в логике, за что Энгельс учение Милля назвал "всеиндуктивизмом". Милль разработал методы исследования причинных связей. Логикой он называл науку о методах отыскания истины и высоко ценил ее в деле воспитания: "Я убежден, что в новейшем воспитании ничто более логики, при умелом пользовании ею, не может способствовать образованию точных мыслителей...".

Г.Спенсер (1820-1903) – английский философ, социолог, сторонник позитивизма О.Конта. Философию Спенсер понимал как в высшей степени обобщенное знание законов явлений. Философское обобщение знания явлений отличается от научного только количественно. Сущность познаваемых явлений, по Спенсеру, скрыта от познания, которому доступен только мир явлений.

Наука может познавать только явления в их сходстве, различии, но наука не в состоянии познать сущность явлений. Непознаваемое присутствует и в науке, и в религии в виде "первоначальной причины". Г.Спенсер общество, его возникновение и строение сравнивал с живым организмом; основной закон социального развития, по Спенсеру, есть закон выживания наиболее приспособленных обществ. Революция, по Спенсеру, есть "болезнь общественного организма".

К концу 19 в. идеи позитивизма подверглись обесценению развитием самой науки. О.Конт рассматривал некоторые "синтетические" обобщения как вечные и неизменные, а они таковыми не оказались. На рубеже 19-20 вв. наука переживала своеобразный кризис своего роста, многие понятия наполнялись новым содержанием. Анализ состояния науки приводил многих исследователей к тем самым метафизическим вопросам, предельным философским вопросам, которые изгонялись позитивизмом. Создатель самого термина "позитивизм" О.Конт выдвинул принцип разрыва со старой идеей связи философии и науки.

Наука, по Конту, не нуждается в стоящей над ней философии, не нуждается в метафизических сущностях, используемых при объяснении явлений, ее дело отвечать на вопрос "как", а не "почему". Однако развитие самой науки показало несостоятельность идеи автономности науки от философии, т. е. метафизики.

Позитивизм получил новое дыхание в работах австрийского физика и философа Э.Маха (1838-1916). Мах развивает идеал науки как "чисто описательной" и выдвигает принцип "экономии мышления", по которому из науки должна быть удалена лишняя паразитическая часть, к какой Мах относит понятие причинности, которое можно заменить понятием функциональной зависимости. Понятие субстанции и ее свойств Мах считает мнимым понятием. Любое научное понятие должно быть определено через наблюдаемые опытные данные, которые он назвал "элементами".

В своей работе "Анализ ощущений" Мах пытается очистить ощущения от того, чем ощущения не являются. Интересен рисунок своего портрета, выполненный Махом. Как мы выглядим в собственных глазах, если нет зеркала? Есть глаз, носа нет, есть его кончик, есть немного бороды. Таково наше познавательное положение в мире природы. Зеркало – это тот же прибор, почему мы должны доверять ему? Нужно очистить опыт от метафизических понятий, таких как сила, материя и т. д. В опыте есть ускорение, а силы нет, атомов в опыте тоже нет. В опыте нет "атома", можно верить в их существование и эта вера не отличается от веры в ведьм. Через 50 лет учение об атомах будет валяться в пыли библиотек. Э.Мах ошибся. Через 50 лет была взорвана атомная бомба. В практическое применение учения об атомах не верил и Э.Резерфорд, открывший строение атома.

Принцип "экономии мышления" является позитивистской интерпретацией принципа Оккама – требования при объяснении явлений не умножать сущностей сверх необходимости. Этот же принцип в методологии современного научного познания выражается в качестве требования простоты описания исследуемых явлений. Принцип "экономии мышления" Э.Маха адресно изгоняет метафизику из научного мышления: "Не нужно ничего придумывать сверх того, что есть в опыте".

Р.Авенариус (1843-1896), швейцарский философ, в центр своих философских исследований поставил анализ опыта. Главное сочинение "Критика чистого опыта" принцип экономии мышления он трактует как принцип наименьшей траты сил. Опыт надо освободить от всего того, что опытом не является. Опыт так же следует очистить от всего наносного (подобно учению И.Канта об очищении разума). Саму философию Авенариус трактует как мышление по принципу наименьшей меры силы.

П.Дюгем (1861-1916) – франц. философ, физик и историк науки изгонял из науки "метафизику", науку и метафизику надо различать, научное обоснование не должно быть загружено "излишними" объясняющими метафизическими моделями. В своей работе "Физическая теория, её цель и строение" Дюгем считал, что описательная часть теории, в которой решается задача классификации экспериментальных законов, может перейти в новую теорию: Объяснительная же часть теории, в которой ставится задача постижения реальной действительности, стоящей позади экспериментальных явлений, представляет по Дюгему, то, что подобно "паразиту", который обвивает описательную часть. Однако метафизику Дюгем считал необходимой отраслью человеческого знания.

Богданов А.А. (псевд. Малиновский, 1872-1928) – рус. философ, ученый, экономист, полит, деятель считал, что философские понятия "дух", "материя", "субстанция" и т. д. являются "идолами и фетишами познания". Богданов развивает концепцию "эмпириомонизма", в которой предлагается идея о том, что мир есть единый, организованный опыт.

Богданов выдвигает идею, которая впоследствии оценивалась как предвосхищающая идеи кибернетики, создания науки об общих законах организации. Имя этой науки – тектология.

Мах является основателем особого течения в области методологии науки, которое стали называть по имени как "механизм" или "эмпириокритицизм" –  критика опыта, являющегося продолжением и развитием идеи позитивизма. В.Ленин подверг резкой критике философскую позицию Маха и его сторонников в работе "материализм и эмпириокритицизм", особенно досталось А.Богданову.

После поражения 1-й русской революции философская интеллигенция стала исследовать причины поражения. Стали думать, что, возможно, теория Маркса и его сторонников, т. е. теория марксизма неверна и её следует заменить на новую философию, связанную с естественными науками. Таким учением мог быть махизм и, по мнению Богданова, единственно последовательная точка зрения на опыт – эмпириомонизм.

В.Ленин был взбешен: "Бой абсолютно неизбежен!". В Швейцарии, в библиотеке Ленин написал книгу "Материализм и эмпириокритицизм", где подверг сокрушительному разгрому коллег по партии. А.Богданов был большевиком, принимал активное участие в революционных событиях, но затем отошел от политики. Г.В.Плеханов – меньшевик, но не отказался от марксизма. Основной удар В.Ленин нанес по Богданову.

А.Богданов рассматривал марксистскую диалектику как особую форму организации, упорядочения знания и предложил свою более совершенную организационную диалектику в книге в 'Тектологии". По Богданову, истина не есть соответствие ощущений тому, что находится за пределами наших ощущений? Истина есть, по Богданову, организующая форма коллективного опыта, она общезначима.

После того как работа В. Ленина вышла в свет в 1909 г. в Москве были критические отзывы на эту книгу. Ряд критических замечаний был помещен в издании 1935 г. (Партиздат ЦК ВКП(б) под ред. Н.И.Бухарина и В.М.Молотова). Сталин не любил Ленина и поэтому критические замечания были помещены в этом издании. Сам Сталин заметил в адрес этой книги – "буря в стакане воды".

Л.И.Аксельрод (1868-1946) негативно оценивала эмпириокритицизм, критически относилась к идеям Ленина о познании как теории отражения, представленной в его "Материализме и эмпириокритицизме". В своей рецензии на книгу Ленина Л.Аксельрод замечала, что в этой книге нет новых мыслей, книга состоит из громадного количества выдержек, взятых из философских сочинений, есть эклектический способ изложения, полемика Ленина отличается крайней грубостью, возмутительными эпитетами.

А.Богданов ответил на критику В.Ленина в книге "Вера и наука", которая после долгого перерыва по понятным причинам, вышла в свет лишь в 1985 г. В этой книге А.Богданов дает обстоятельные ответы на критику Ленина.